Привет, друзья! Команда UzTrend завершает проект «Плейлист экобеженца». По мнению доктора филологических наук, руководителя общественного объединения «Эколог» Наргис Косимовой, средства массовой информации Узбекистана абсолютно не освещают проблемы экологических беженцев. Мы стараемся это исправить. Сегодня известная экожурналистка отвечает на наши вопросы.
Наргис Косимова: о климатической миграции, водосбережении и экологическом сознании
— Если разница между терминами «экологический беженец» и «климатический мигрант»?
— Как мне кажется, наши журналисты и блогеры пока не различают эти понятия. А их надо все-таки разделять. Потому, что экологические беженцы могут быть разные, то есть связаны с различными проблемами. Эти проблемы могут быть как природного, так и техногенного характера, как, например, прорыв плотины Сардобинского водохранилища 1 мая 2020 года, когда многие жители вынуждены были покинуть свои дома и бежать. Это была техногенная катастрофа, но ее последствия также рассматриваются в разрезе экологических проблем.
Климатический мигрант — человек, который прежде всего страдает от негативного воздействия изменения климата. Зарубежные СМИ по этой теме пишут и говорят о жителях Приаралья, но сейчас можно отнести к этой категории и людей из других регионов Узбекистана, особенно тех, где есть проблемы с водой: Хорезмской, Сурхандарьинской, Кашкадарьинской областей.
Основное направление миграционных потоков –Ташкент и Ташкентская область. У кого больше денег – перебираются в саму столицу. И едут не только из засушливых регионов.
Например, я сама родом из Джизака. В предгорных районах области каждый год случаются селевые потоки, от которых страдают сельские жители. И сейчас многие из них переезжают в более безопасные места и, в основном, в Ташкент и столичную область.
— Главная героиня 3-го выпуска нашего проекта осталась жить в своем кишлаке, где почва сильно засолена. Но ее дети предпочли уехать в город. По идее, они могут считаться экобеженцами?
— Да, конечно, члены семьи, переехавшие, допустим из Каракалпакстана, в Ташкентскую область, могут считаться экобеженцами. Здесь влияют экономические факторы в разрезе экологических проблем. Та же нехватка воды, засоленность почвы, которые приводят к уменьшению урожайности, снижению доходов.
Известно, что в том же Каракалпакстане желающим выплачиваются субсидии для развития малого бизнеса и частного предпринимательства, но мы все равно видим, что много молодых людей в поисках лучшей жизни переезжают в города: из Муйнака — в Нукус, из Нукуса — в Ташкент…
Изменение климата влияет на сельское хозяйство, в первую очередь – снижаются урожаи. Доказательство тому — много фермеров переехало из Андижанской и Наманганской областей в Пскентский, Паркентский районы столичной области, в окрестности Ангрена. В свое время многие жители Приаралья перебрались в соседний Казахстан.
Но статуса экологического беженца в Узбекистане не существует. Я говорила об этой проблеме с руководителем информационной службы Агентства внешней трудовой миграции. Он сказал, что их ведомство ведет учет внутренней миграции, но не разделяют переселенцев, например по категориям экобеженцев или климатических мигрантов. И пока этот вопрос, к сожалению, не поднимается ни депутатами, ни журналистами, ни блогерами.
Но время для этого уже настало. Люди вынуждены покидать свои дома из-за ухудшения экологических условий. Это не только изменение климата, но, например, и загрязнение окружающей среды. Статус экобеженца мог бы сильно помочь семье мигранта, который вынужден оставить свой дом и начинать свою жизнь заново, что очень трудно.
— Что делать?
— Извечный вопрос… Для введения статуса экологического беженца требуется изменение законодательства, разработка общей концепции, ясное определение терминов. Необходимо четко определить, что понимается под этим статусом, какие условия должны быть выполнены для его получения. Надо рассмотреть международный опыт, как это делается в других странах, какие программы там существуют для поддержки населения.
Придется внести соответствующие поправки в уже существующие законы (в том числе об охране окружающей среды) и разработать проекты новых правовых актов. Важно, чтобы эта работа велась в сотрудничестве с экологами, юристами, правозащитниками, знающими все аспекты проблемы.
Дальнейший шаг — разработка механизма поддержки экобеженцев, включая предоставление жилья, оказания медицинской помощи и т.д. Да это потребует больших денежных затрат. Думаю, поэтому наши депутаты откладывают или не поднимают этот вопрос. Зато соседний Казахстан, США, Россия начинают действовать в этом направлении.
— Существует прогноз Всемирного банка, согласно которому к 2050 году число экологических беженцев в Центральной Азии может превысить 2 миллиона человек…
— Это звучит крайне тревожно и подчеркивает важность того, что проблему надо решать, говорит о необходимости срочных для смягчения последствий изменения климата и улучшения адаптации к нему,
Центральная Азия уже сталкивается с серьезными экологическими и климатическими проблемами. Это дефицит воды и ухудшение ее качества, повышение температуры воздуха, загрязнение окружающей среды, засоленность земель, наводнения и увеличение селеопасности. Все эти изменения могут привести к ухудшению сельскохозяйственного производства, ухудшению условий жизни, что в свою очередь будет способствовать дальнейшей миграции населения.
Узбекистан, Туркменистан, Казахстан, Афганистан больше страдают от нехватки воды нежели Кыргызстан и Таджикистан, где находятся верховья рек, питающих регион. Поэтому важна оптимизация распределения водных ресурсов и межстрановое сотрудничество.
Другой важный фактор – реабилитация источников воды, сохранение их экосистем. Я уже не говорю об Арале. Снижается уровень Айдар-Арнасайской системы озер и ее экосистема тоже может погибнуть. Проблемы начались, когда прекратился сброс воды из Шардаринского водохранилища, находящегося на территории Казахстана.
— Что может или должна включать в себя концепция адаптации и смягчению последствий изменения климата?
— Это улучшение качества воздуха, воды, грамотное управление водными ресурсами, создания системы раннего предупреждения о селях, наводнениях и засухах. Важно развитие устойчивого сельского хозяйства: улучшение систем орошения, внедрение водосберегающих технологий, посадка засухоустойчивых сортов сельхозкультур. И обязательно – поддержка и обучение фермеров. Такие тренинги проводит ПРООН в Узбекистане. Я сама в прошлом году проводила тренинги для женщин-фермеров Ферганской долины.
То есть необходима разработка и внедрение национальной и региональной стратегий по адаптации, включая меры по снижению уязвимости наиболее пострадавших сообществ, строительству и модернизации инфраструктуры, которые может смягчить последствия изменения климата.
— От изменения климата и экологических проблем больше всего страдает сельское население. А что с городами?
— Во-первых, миграция, о которой мы сегодня говорим, ускоряет урбанизацию: количество городского населения растет. Поэтому разработка городских планов должна учитывать климатические риски и обеспечивать устойчивое развитие городских территорий. Во-вторых, нужна поддержка внутренней миграции — обеспечение доступного жилья, рабочих мест для переселенцев в городах или меньших населенных пунктах, предоставление им необходимых социальных услуг. Но, повторюсь, самый важный компонент — образование, повышение осведомленности о проблемах изменения климата и его последствий, работа с экологическим сознанием населения.
Решение проблемы требует не только национальных усилий, но помощи международного сообщества, финансирования экологических проектов. Правительство должно активно сотрудничать не только, например, соседними государствами Центральной Азии, но и с Россией, США, европейскими странами. Сам термин «Глобальное изменение климата» подразумевает что необходимо объединить усилия, что это проблема не одной страны, а общая для всего человеческого сообщества. Уже сейчас, как я уже говорила, необходимо думать о создании соответствующих правовых механизмов защиты прав таких мигрантов, разработке социальных экономических программ для поддержки пострадавших регионов.
Нельзя забывать о научных исследованиях потому, что без определенных исследований, оценки ситуации и прогнозам нельзя разработать новые технологии. Все эти меры требуют активного сотрудничества между правительствами, частным сектором гражданским обществом и международными организациями. Я думаю, что правильное планирование, комплексный подход помогут в будущем смягчить последствия изменения климата и улучшить условия жизни в пострадавших регионах и уменьшить количество климатических мигрантов.
По словам Наргис Касимовой, она еще не видела ни одну статью в отечественных СМИ, в которой бы поднималась экологических беженцев и климатических мигрантов в Узбекистане. Ну что ж, тогда этот наш проект будет первым. И еще: в июле в Сети появилось высказывание замглавы Европейской экономической комиссии ООН Чокана Лаумулина о том, что из-за изменений климата юг Казахстана и Узбекистан станут зонами непригодными для сельского хозяйства и ожидается большая миграция людей, могут начаться войны… Узбекистанские СМИ его охотно перепечатывали. Честно говоря, это сообщение нас насторожило. За комментариями мы обратились к Вадиму СОКОЛОВУ — руководителю Агентства реализации проектов Международного фонда спасения Арала и вице-президенту Международной комиссии по ирригации и дренажу. Прочтите, это интересно!